Думские заботы… Февраль 1892 г. – создание городского ночлежного дома в Иваново-Вознесенске

Постановление о создании городского ночлежного дома состоялось 130 лет назад, 22 января (3 февраля) 1892 г. Проблема контроля за пребыванием в городе лиц, не имеющих ночлега, обозначилась к этому времени достаточно давно. Их численность напрямую зависела от интенсивности фабричных работ на предприятиях Иваново-Вознесенска. В случае промышленного кризиса многочисленным охотникам, являвшимся «искать работы» в текстильную столицу России зачастую из весьма отдаленных мест, оказывалось негде не только работать, но и жить. На квартиру в городе были нужны деньги, которые они планировали заработать на фабрике. Не получив желанной работы, многие них вынуждены были переходить на положение бродяг. Особенно ярко подобное положение проявилось в ходе «бумагохлопкового кризиса» в России 1860-1865 гг., накрывшего европейскую промышленность в связи с Гражданской войной в США. В этот период остались без пропитания семейства многих рабочих, проживавших в Вознесенском посаде и селе Иванове. В связи с этим 25 ноября 1863 г. на общем собрании фабрикантов в посадской Думе «вследствие значительного уменьшения производительности мануфактурных изделий на содержимых нами фабриках и заводах», было принято решение обеспечить еженедельное материальное пособие членам 400 семейств «рабочего класса» с декабря 1863 г. по май 1864 г. Каждое семейство имело право на получение пуда муки (исходя из количества «едоков»). После начала мая предполагалось начало фабричных работ «в более обширных размерах». Нуждавшиеся определялись величиной семейства, а также невозможностью в силу «уважительных причин» добыть средства для его «прокормления». Эти сведения предоставлялись местными священниками трем уполномоченным, избранным для реализации постановления – И.Н. Бабикову, Г.Б. Ошуркову и И.И. Худякову. По подписке на эти цели было собрано 4650 руб. Наиболее внушительные суммы – по 1000 руб. – внесли Я.П. Гарелин и братья А.Ф. и Н.Ф. Зубковы. Через год, в своем представлении в Департамент мануфактур и торговли от 6 января 1865 г. Я.П. Гарелин отмечал, что фабриканты вновь обеспечивают бесплатную раздачу хлеба «бедным фабричным работникам, которые лишились пропитания по случаю закрытия местного фабричного производства до начала весенних работ». По его словам, в текущем году таким образом обеспечивается 650 семейств, а в предыдущем – более 600.

И в дальнейшем любое сокращение работ на ивановских фабриках вызывало значительное увеличение числа бродяг на улицах города. Они были вынуждены искать приюта на окраинах города, в частных хозяйственных строениях, не запиравшихся на ночь. В ноябре 1880 г. иваново-вознесенский полицмейстер сообщал в городскую Думу: «В настоящее время в Иваново-Вознесенске стали часто являться случаи ночевок на окраинах города в банях и овинах разного рода пришлых людей». Задерживавшиеся полицией пришельцы в большинстве своем, имели паспорта «разных смежных уездов» и явились в «Русский Манчестер» для «приискания себе работы». Но по «случаю неимения свободных мест на местных фабриках», пришельцы переходили в разряд бродяг – «при неимении у себя никаких средств к существованию, они вынуждены бывают днем шататься по городу, приискивая себе работы, а ночь проводить в каком-нибудь овине или запертой бане». Полицмейстер опасался роста преступности, к которой склонны люди, не имеющие ни крова, ни пропитания – для рабочих наступило тяжелое время, когда «неимение никаких средств к жизни побуждает искать этих средств путем преступления». Он отмечал и первые тревожные признаки криминализации обстановки: «уже в настоящее время являются случаи, что в глухое ночное время останавливают прохожих с просьбой на хлеб и водку и само число краж значительно увеличилось».

Очередное падение производства на ивановских фабриках вновь вызвало к жизни вопрос об обеспечении потерявших работу лиц. Его внес на заседание городской Думы голова Я.П. Гарелин: 20 декабря 1884 г. он сообщал, что «в силу последовавшего сокращения работ на фабриках» в городе «масса пришлых рабочих людей остается без занятий и пристанища». На родину возвращалась лишь незначительная часть явившихся в Иваново пришельцев, тогда как остальные «пропитываясь кое-как поденною работою, большую часть времени шатаются по городу и в ночную пору прибегают к воровству и другим проступкам, как к средству достать себе приют и кусок хлеба». Это положение требовало немедленных мер «к искоренению нарождающегося зла». Гарелин предложил устроить для подобного элемента ночлежный дом. Городская Дума поддержала его, и для устройства ночлежного дома был сформирована особая комиссия, в которую вошли крупнейшие городские фабриканты – А.М. Гандурин, К.И. Маракушев, Ф.Н. Витов, Н.Г. и Д.Г. Бурылины, А.Н. Новиков, Н.Н. Фокин, М.Н. Гарелин, З.Л. Кокушкин, А.Н. Зубков, В.А. Коновалов, Л.П. Грязнов. Председателем комиссии был сам Гарелин, также для участия в ее работе был приглашен горской полицмейстер А.П. Декаполитов. Комиссия обратилась к опыту других городов и в июле 1885 г. получила Устав Одесского общества для устройства дешевых ночлежных приютов (утвержденный еще в октябре 1875 г.). Целью этого общества было «доставить нуждающемуся в помощи чернорабочему классу» дешевые (или бесплатные) ночлежные помещения, в которых можно было получить чай и пищу.

Но работала она при этом не слишком активно – лишь спустя год последовали первые серьезные подвижки в деле создания ночлежного дома. На заседании 20 октября 1885 г. комиссия решила разложить сбор на устройство ночлежного дома на местных фабрикантов (по 20 коп. с рабочего – на его устройство и по 10 коп. – ежегодно на его обеспечение). К взносам фабрикантов присоединялись и добровольные пожертвования разных лиц. При ночлежке предполагалось открытие столовой, а управление ею ложилось на плечи городской управы и полиции. В конце 1885 г. начинается сбор денег на устройство ночлежки по подписному листу. Первыми деньги уплатили 5 декабря 1885 г. Н.М. Полушин (42 руб.) и наследники Н.В. Лепешкина (25 руб.), последним их 18 марта 1886 г. внес Н.Н. Фокин (100 руб.). А.П. Декаполитов направил в управу 92,4 руб., вырученные благодаря спектаклю, данному «любителями драматического искусства» в пользу ночлежного дома 8 ноября 1885 г. Сбором денег занимался член управы А.П. Панин, который представил подписной лист городскому голове 8 марта 1886 г. Всего в подписке приняли участие 34 предприятия и частных лица, собрано было 2673,4 руб. Наибольшую сумму внесло Товарищество мануфактур И.Н. Гарелина (400 руб.), наименьшую – Д.Н. Столяров (3 руб.).

Подбором помещения для ночлежного дома занимался все тот же А.П. Панин. Еще 1 ноября 1885 г. один из членов комиссии Д.Г. Бурылин предложил «занять для ночлежного дома» принадлежащее ему помещение близ Приказного моста (ныне – пл. Революции). Это помещение – ни что иное, как красильная фабрика И.И. Шавина, приобретенная Дмитрием Геннадьевичем с торгов в феврале 1882 г., а сгоревшая уже в июне 1883 г. Бурылин предполагал, что трехэтажный каменный фабричный корпус может вместить в себя от 150 до 200 чел. Он предлагал два варианта – сдачу его в настоящем виде на 10 лет за 200 руб. в год, или сдачу после строительных работ (устройство каменных сводов, несгораемых лестниц, печей, котлов для варки пищи, деревянных полов и нар). Также требовалось привести в порядок внешний вид дома – фасад оштукатурить, остальные станы побелить, устроить новый забор с воротами и выкопать колодец. В таком случае арендная плата за дом повышалась втрое – до 600 руб. в год. Сам Панин нашел наиболее удобным для ночлежки каменный фабричный корпус и флигель при нем И.Ф. Поленова (тот просил за аренду 400 руб., да еще 800 руб. требовалось на его приспособление). Об этом он сообщал еще 21 марта 1886 г. Однако в окончательном докладе 16 мая 1886 г. Панин выделил три дома, пригодные для ночлежки. Это уже упоминавшийся дом Д.Г. Бурылина (стоимость десятилетней аренды – 6000 руб. при «значительно дорогом» отоплении), дом Ф.Е. Фрича позади Панской ул. (стоимость приспособления и аренды – 5000 руб.) и дом А.П. Бабенкова на Панской ул. (приспособление и аренда – 3200 руб.). При этом в бурылинском доме могло поместиться до 400 чел., в доме Фрича – 200 чел., у Бабенкова – 180 чел. Вскоре Дмитрий Геннадьевич смягчил условия – в заявлении от 22 марта 1886 г. он предлагал «ввиду сочувствия полезности открытию ночлежного дома» сдать свое помещение на пять лет бесплатно «не принимая, однако, никаких расходов по устройству оного». Сам же Панин указывал, что можно построить «деревянное здание на каменном фундаменте» со всеми «приспособлениями и удобствами для ночлежников» на городской свободной земле около ярмарки. Это здание размером 38,4 на 12,8 м должно было вмещать до 200 чел.

Впрочем, поскольку приспособление бурылинского дома под ночлежку А.П. Панин оценивал в 4000 руб., эти условия все равно являлись неподъемными для городских властей. Для проверки его расчетов 30 марта 1886 г. городским архитектором П.В. Троицким была составлена специальная смета, «потянувшая» на сумму в 2806 руб. В результате от использования под ночлежку бывшей шавинской фабрики было решено отказаться. На заседании комиссии по устройству ночлежного дома 23 мая 1886 г. было постановлено приобрести для этих целей 2-этажный каменный корпус у Шодчинского моста (ныне – район ул. Маяковского, 3), принадлежащий М.Т. Скорынину за сумму не выше 3000 руб. Купчая была совершена 27 мая 1886 г. – Скорынин продавал городу три участка земли на 690,5 кв. саж. с каменным корпусом за 3000 руб. В момент приобретения городом в этом доме располагались казармы 2-й роты Псковского полка. Об открытии же ночлежного дома пришлось забыть, поскольку большая часть денег на его содержание за 1885-1886 гг. была истрачена на покупку дома Скорынина, а больше фабриканты не вносили.

В результате дом в качестве ночлежного приюта длительное время не эксплуатировался – окна были забиты досками, а «пожарный староста» получал деньги за караул «дома предназначенного для ночлежного приюта». Положение изменилось в начале 1892 г., когда в Думе началось живое обсуждение мер для борьбы с надвигавшейся на город эпидемией сыпного тифа. Еще 11 декабря 1891 г. городовой врач П.А. Алявдин сообщил городскому голове, что в Иваново-Вознесенске «не прекращаются заболевания сыпным тифом среди нищих и золоторотцев». А поскольку в городском приемном покое больше места для помещения заразных больных не имеется, следует приискать для них новое. К этому времени в приемном покое содержалось 14 тифозных больных, а всего было зафиксировано уже 70 заражений. На заседании Думы 22 января 1892 г. был сформирован особый комитет для борьбы с эпидемией. На этом же заседании городской голова А.И. Дилигенский заявил, что эпидемия «получила свое начало между людьми, не имеющими даже теплого ночлега» и предложил немедленно открыть ночлежный дом. К этому времени на счету управы имелось 721,75 руб. «ночлежных сумм». Свое слово сказал и присутствовавший на заседании И.С. Шмидт – шуйский предводитель дворянства, известный общественный деятель и душеприказчик скончавшегося 31 октября 1890 г. Я.П. Гарелина. Бывший городской голова завещал 4000 руб. для содержания на проценты с него ночлежного приюта – и Шмидт обещал внести этот капитал в управу немедленно. Комиссия постановила отдать помещение для дома и наличную «ночлежную сумму» в распоряжение комитета для борьбы с холерой. Комитет мог немедленно открыть ночлежку или употребить «дом для других целей, также имеющих значение борьбы с эпидемией». В любом случае, приют следовало открыть немедленно после окончания эпидемии.

Уже с середины февраля 1892 г. началось приспособление скорынинского дома под ночлежный приют – печные работы взял на себя Ф.К. Безруков, плотничные и земляные были поручены П.И. Мясникову. Для нар были изготовлены 44 мужских и 27 женских тюфяков. Также было сшито 70 одеял и 100 наволочек. За обустройство дома отвечал член управы К.П. Морщихин – он приобрел для него две иконы, пять ламп, два стола, часы, умывальник, зеркало и другие предметы бытовой обстановки, поставил рядом фонарный столб для освещения, повесил вывеску и очистил от мусора платку для склада. Он же уплатил священникам за молебен при открытии дома и 27 марта 1892 г. просил вернуть истраченные им деньги (всего 36,25 руб.). Ночлежный дом открыл свои двери 21 марта 1892 г. Пост смотрителя при нем занял запасноотпускной рядовой Н.И. Акцыпетров (с окладом 12 руб. в мес.), а сторожем стал унтер-офицер С.Е. Гаравин (10 руб. в мес.). С 8 апреля 1896 г. Гаравина сменил отпускной рядовой С.И. Головкин, а с 12 июня 1897 г. – крестьянин В.Ф. Шаронов.

Первые ночлежники появились в доме уже в конце марта, а в июле началась выдача им утреннего чая с сахаром и хлеба. За пять дней с 15 по 19 июля в доме побывало 106 чел., в августе 1892 г. – 855 чел. Осенью число ночлежников резко увеличилось: в сентябре – 1639 чел., в октябре – 1966 чел. То есть если в июле число ночлежников в среднем составляло 21 чел., в августе – 28,5 чел., то в сентябре – 54,6 чел., а в октябре – 63,4 чел. Рос и расход хлеба, чая и сахара – в августе на продовольствие ночлежников было истрачено 7,9 кг сахара и 342,3 кг хлеба, в октябре – 14,3 кг сахара и 761,6 кг хлеба. При этом количество хлеба и сахара в расчете на человека сокращалось: 9,2 гр. сахара и 400 гр. хлеба в августе против 7,3 гр. сахара и 387 гр. хлеба в сентябре. 5 октября 1892 г. в ночлежке умер шуйский мещанин И.И. Репин, и начальству пришлось оплатить его похороны, истратив на это 10 руб. В следующем году разница между летними и осенними месяцами была не столь разительна: в июне 1893 г. ночлежку посетили 811 чел., в июле – 832 чел., в августе – 942 чел., в сентябре – 1134 чел. В связи с этим расход чая и сахара на человека даже увеличился: в июне в среднем на одного человека приходилось 8,5 гр. сахара и 293 гр. хлеба, в сентябре – 10,5 гр. сахара и 412 гр. хлеба. Таким образом, обеспечение ночлежников сильно зависело не только от их количества, но и от сумм, имевшихся в распоряжении начальства.

В декабре 1895 г. в доме был открыт трактир – помещение для него получил в аренду от управы суздальский крестьянин А.С. Семенов. Содержание дома осуществлялось полностью на отчисления фабрикантов. Также в пользу ночлежного дома проводились благотворительные спектакли – 3 февраля 1893 г. спектакль кружка любителей драматического искусства в купеческом клубе в пользу ночлежки и публичной библиотеки дал 263,8 руб. чистой прибыли. Судя по всему, за приют и кормежку ночлежники должны были осуществлять хозяйственные работы на улицах города. Для этого в ночлежный дом в значительном количестве приобретался хозяйственный инвентарь – 16 марта 1893 г. было закуплено сразу 100 метел, а 23 декабря 1893 г. – еще 100 метел. Серьезные изменения случились в 1898 г. в связи с предложением правительства об учреждении в городе особой конно-полицейской стражи. Обсудив этот вопрос на заседании 24 августа 1898 г., фабриканты решили занять под квартиры конно-полицейских служителей городской ночлежный дом, а ночлежников перевести в холерные бараки. Дума на заседании 10 сентября 1898 г. согласилась с этим предложением, поручив управе вывести ночлежников в холерные бараки. «Затем, имея вообще в виду, что ночлежный дом не отвечает своему назначению, а служит лишь пристанищем для золоторотцев», Дума просила на следующем же заседании обсудить вопрос о преобразовании ночлежного дома в работный. Комиссия Дума по решению этого вопроса была сформирована 24 сентября 1898 г. В нее по предложению городского головы вошли А.И. Гарелин, Н.Т. Щапов, М.Н. Гарелин, А.М. Алякринский и В.Г. Мыльников. Он должна была «в непродолжительный, по возможности, срок, выработать проект положения о работном доме» и доложить его городской Думе. Однако единственными положительными свершениями комиссии оказались получение Устава Московского городского женского дома трудолюбия (утвержден 7 октября 1897 г.) и отчета о деятельности Московского работного дома в 1899 г. Это было колоссальное учреждение, основанное еще в 1837 г. Неясно, каким образом его опыт мог помочь небольшой ночлежке Иваново-Вознесенска. В результате проект работного дома оказался похоронен до февраля 1919 г., когда этим вопросом озаботился Иваново-Вознесенский губернский отдел юстиции.

Кто же такие «золоторотцы», по мнению властей, являвшиеся основными постояльцами городской ночлежки? «Золотой ротой» именовалась рота дворцовых гренадер Русской гвардии, созданная Николаем Ι в октябре 1827 г. Она несла службу в почетных караулах, в силу чего имела яркие и эффектные мундиры. Сначала это название распространилось на арестантские роты, затем на арестантов вообще, а позднее выступало синоним слов «сброд», «босяки», «оборванцы». Нередко оно применялось и для криминальных элементов. Это выражение можно встретить во многих литературных произведениях конца ΧΙΧ – начала ΧΧ вв., от «На дне» Горького до «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. Словом, иваново-вознесенская ночлежка к концу ΧΙΧ в. превратилась в приют не для «приискивающих работу» лиц, а для деклассированных элементов. которым она становилась «родным домом». В связи с этим и возник проект преобразования ее в «работный дом» – с мастерскими и культурно-образовательными учреждениями, благодаря которому оказавшиеся без работы и приюта лица могли пережить тяжелый период и даже заработать. Но для создания подобного учреждения требовалась внушительные расходы и активная работа общественности. В Московском работном доме в 1899 г. в нем в среднем ежедневно помещалось 603 чел., расходы по содержанию этого учреждения составили почти 155 тыс. руб. (доходы – 83,5 тыс. руб.). В то же время в Иваново-Вознесенске к 1902 г. содержание дома обходилось в сумму 800 руб. в год. Из них 368,5 руб. покрывалось процентами от 4-тысячного капитала Я.П. Гарелина, остальные деньги выплачивались фабрикантами по раскладке, исходя из числа рабочих.

Холерный барак на 60 чел. на городской земле близ Боголюбовской слободы (ныне – район 3-й городской больницы) был сооружен в связи со вспышкой эпидемии холеры по решению городского Комитета народного здравия от 6 июля 1892 г. уже к августу того же года. В октябре 1892 г. его покинули последние больные, однако помещение решено было оставить в полной готовности. Для перемещения туда ночлежного дома в холерном бараке в октябре 1898 г. были произведены ремонтные работы: исправлены завалинки, двери, ватер-клозет, две печи и труба. Однако все это не удовлетворило городового врача П.А. Алявдина. Осмотрев новое помещение ночлежки 13 ноября 1898 г., он отмечал, что комната, отведанная для 50 чел., может вместить лишь 30 чел., она очень сыра и требует установки новых печей. Нар в доме устроено не было и ночлежники спали прямо на полу, без всякой подстилки. Отдельное женское отделение также отсутствовало. Алявдин отмечал, что «между золоторотцами легче всего развиваются заразные болезни, которые могут потом передаться и жителям города» и ходатайствовал об устранении отмеченных им санитарных недостатков. К декабрю 1898 г. усилиями члена управы П.В. Кашинцева в доме были сделаны новые нары и установлена третья печь. В июне следующего года вокруг нового ночлежного дома был поставлен палисадник и вычищен погреб. Тем не менее, его помещения для всех ночлежников не хватало. В связи с этим смотритель городской управы А.Г. Селивановский пускал «лиц, не имеющих определенных занятий» на ночлег здание бывшей мещанской управы. Полицмейстер информировал городского голову об этом 11 августа 1899 г. с просьбой пресечь подобные действия – все «помянутые лица» должны были направляться в ночлежный дом.

К 1909 г. в связи с ежегодным увеличением в Иваново-Вознесенске численности заразных больных, возник проект переоборудования здания ночлежного дома под больницу (фактически – возвращения ему прежнего статуса больничного барака). Для ночлежки же планировалось соорудить новое здание. Фабрикантам, вносившим капитал на содержание ночлежного дома, предлагалось «обратить все средства» на строительство нового здания, которое на свое обеспечение принимал уже город. Они согласились на это, о чем Думу 30 июня 1909 г. известил С.Н. Полушин. Управа немедленно приступила к подготовке проекта постройки, стоимость которой по смете составила 19400 руб. («ночлежных» капиталов к этому времени скопилось 20200 руб.). Автором проекта стал городской архитектор С.В. Напалков. На торгах 26 июля 1909 г. приняли участие известные строительные подрядчики Ф.Е. Глебов, Г.Т. Федотов и Д.Н. Зазнобин. Победу одержал Федотов, предложивший за подряд наименьшую сумму – 17195 руб. Место для постройки (рядом с земской больницей) было определено 10 августа 1909 г. комиссией в составе члена управы А.П. Соколова, гласных Думы М.Н. Кочергина и С.А. Чернобровцева, а также санитарного врача С.И. Полыковского. К 17 ноября 1909 г постройка была закончена «за исключением окраски крыши», которую планировалось окончить весной будущего года. Отапливаемое калорифером здание состояло из двух длинных параллельных высоких комнат с большими окнами, каждая из которых включала в себя 12 «гнезд». В «гнезде» находилось нары для четырех ночлежников. В «гнезде» имелись два термометра, образ с лампадкой и два больших фонаря, в углу стояла кадка с водой и ковш. Эти комнаты сообщались с теплым клозетом, в котором имелось четыре крана и печь. Внутри ночлежки проживали также два сторожа, обеспечивавшие надзор за обитателями. Всего в доме одновременно могли находиться 96 чел. Несмотря на некоторые недоделки, сразу по окончании работ дом был принят к использованию городской комиссией. Ныне это здание сохранилось – оно располагается по адресу: ул. Плетневая, 1а.

Егор Бутрин, главный археограф ГАИО