Города и веси… Юрьевец. Часть 3

В первой половине XIX в. постепенно развивается городская инфраструктура Юрьевца. Средневековый город под влиянием времени постепенно преображается. Способствовали этому во многом усилия губернской власти. По численности населения Юрьевец к 1848 г. был пятым городом Костромской губернии (2396 чел.), уступая кроме самой Костромы (13520 чел.), еще древнему Галичу (5736 чел.), Кинешме (3614 чел.) и совсем немного — Макарьеву (2737 чел.). Ближайшими «конкурентами» Юрьевца оказались Солигалич (2361 чел.) и Нерехта (2274 чел.). Поэтому сугубое внимание костромских губернаторов к знаменитому городу на Волге было вполне объяснимо.

Первым общественным учреждением в нем, как уже указывалось в предыдущем очерке, оказалась почта. Городское управление долго присматривало специальный дом для почтовой станции. Он был освидетельствован по указу Костромского губернского правления 22 января 1806 г. исправлявшим должность городничего уездным судьей И.А. Селивановым при членах городского магистрата. В качестве «ценовщиков» выступили мещане И.С. Овчинников и Д.М. Богатов. Дом находился на Набережной ул. в 27-м квартале «на выгодном месте, не отдаленном от присутственных мест и от стечения публики». Было решено, что дом этот от «пожарных случаев безопасен» и для помещения в нем почтовой экспедиции удобен. Дом размером 13,5 на 10,7 м имел сени и шесть комнат с 17-ю окнами, отапливался тремя «голландками». В «линию» с ним имелась людская изба-пятистенка. Со стороны улицы он был огорожен палисадом «отделанным частою столярной работою» с двумя воротами по обеим сторонам дома. Строение было возведено «из соснового леса на вкопанных толстых столбах» в 1805 г. Ценовщики оценили его в 2115 руб. Владелец дома, титулярный советник А.А. Минин просил за него 2150 руб. и несмотря на «великое убеждение», согласился уступить лишь 50 руб. Почтовая экспедиция была вынуждена пойти на эти условия и на некоторое время у станции появилось собственное помещение. Однако долго эта станция не просуществовала — уже в 1825 г. содержавший «почтовую гоньбу» в Юрьевце купец 2-й гильдии Иван Васильевич Поляков имел станцию при собственном доме.

Важным новшеством для города стала больница, предназначавшаяся первоначально для «пользования» исключительно солдат инвалидной команды и арестантов, но впоследствии принимавшая также «имущих людей» из числа горожан и крестьян. Таким образом, она стала первым учреждением здравоохранения в Юрьевце. Инициатором создания «гошпиталей» для нижних воинских чинов стал начальник окружной внутренней стражи. Он сообщал, что таких учреждений нигде в Костромской губернии не существует, в связи с чем больные представители «инвалидных команд» вынуждены проходить лечение в своих квартирах «с большой неудобностью и без должного надзора». В связи с его обращением, костромской губернатор К.И. Баумгартен 30 октября 1816 г. направил указ об учреждении в городах специальных «гошпиталей» для инвалидов в особых обывательских домах (на 4-5 чел.). В декабре юрьевецкая Дума постановила организовать госпиталь в «способном к тому верхнем покое» дома мещанина А.Г. Овчинникова. Также для лазарета необходимо было заказать постели и белье, обеспечить его отоплением и освещением. Целый год Дума откладывала решение этого вопроса под тем предлогом, что в губернаторском указе ничего об этом сказано не было. Но в декабре 1817 г., принимая во внимание, что больные воины пострадали «за Отечество», было решено все же выделить деньги для обеспечения всем необходимым лазарета на 5 чел. По мнению городничего Ф.И. Степанова, общество должно было поставить для больницы по 10 рубах, подштанников, простынь, подушек и колпаков (одна пара белья полагалась на смену). Также было необходимо по 5 полотенец, чулок шерстяных и нитяных, туфлей, тюфяков и кроватей. Еще для лазарета требовалась посуда – ушат, лохань, чашки, ложки, горшки, рукомойник, кадки. Все это было подготовлено к февралю 1818 г. — теперь можно было приступить к открытию «больнички». Но ее состояние оставляло желать много лучшего. Полгода спустя, в октябре 1818 г. начальник юрьевецкой инвалидной команды жаловался, что по ветхости помещения в доме Овчинникова и «нынешнему холодному времени» находящиеся в нем солдаты «не только чтобы могли получать от болезней облехчение, но от нестерпимой стужи по слабости их здоровья в большое приходят разслабление». Его поддержал и уездный лекарь В.С. Благовещенский — по его мнению, учрежденная в Юрьевце больница «для сего заведения вовсе неспособна, как по холодности, так и по нечистоте». Кроме того, его удручал тот факт, что она ежегодно «будет переводиться из дому в дом, которые по временности также могут быть не более годны». Он отмечал, что в больнице недостает «способной» для пациентов пищи, свеч, столиков, одеял и других вещей. Лекарь настаивал на выделении для нее «удобного покоя», снабженного всеми нужными вещами. На питание больных он требовал отпускать не менее 50 коп. в сутки.

Еще 22 февраля 1818 г. костромской губернатор попросил Думу определить особого человека для заведования лазаретом «как он неминуемо должен при больнице находиться для сохранения благоустройства». Однако перечисленные выше проблемы привели к тому, что такое лицо было подобрано лишь к июню 1820 г. Им стал мещанин Федор Иванович Елкин, который должен был «при больных находиться безотлучно». Елкин принимал пациентов, выдавал им одежду, обеспечивал их имуществом, закупал пищу, дрова и свечи, фиксируя все расходы в шнуровой книге, наблюдал за чистотой помещения и белья, а также состоянием дома. Только после этого, почти через четыре года после указа костромского губернатора, 15 июня 1820 г. состоялось открытие больницы. В январе 1827 г. губернское начальство получило жалобу от больных. При осмотре больницы начальником инвалидной команды и городничим, солдаты сообщили, что «переносят голод» уже 4 дня «по причине не доставления им надлежащего продовольствия». Оказывается, пятеро солдат (Василий Тубаев, Семен Пряников, Лука Алексеев, Касьян Федоров и Петр Жомов) поступили в больницу утром 2 января 1827 г. Осмотрев их, штаб-лекарь приказал выдавать им еду лишь со следующего дня. Порция эта отпускалась через больничного сторожа, но не полностью. Смотритель Ф.И. Елкин жаловался, что штаб-лекарь не принимает для выдачи больным местных волжских снетков (мелкой рыбы), а требует непременно белозерских, а также бракует хлеб, испеченный юрьевецкими калачниками. Кроме того, ему никак не удавалось закупить овсяной муки для киселя, который был главным блюдом для восстановления больных. В продаже на рынке ее не было, так что Елкин оказался вынужден в буквальном смысле искать овсяную муку по домам. Он обнаружил ее у крупнейших юрьевецких бакалейщиков — А.И. Арешкова и М.Т. Гладышева.

Между тем штаб-лекарь 14 февраля 1827 г. донес в губернскую врачебную управу, что «одержимые горячкой» больные не получают овсяного киселя «от чего ослабели и ежедневно мне жаловались». Также он представлял в управу отвергнутую им капусту «подобную грязи» (Елкин заменил ее овсяной крупой) и кости, которые надзиратель отпускал солдатам вместо мяса. При этом Елкин угрожал, что если эти кости не будут приняты, то никакого мяса он и вовсе не выделит. На это смотритель отвечал, что в течение трех недель, прошедших со времени изъятия до осмотра в управе, представленные штаб-лекарем продукты действительно могли прийти в негодность. Для разрешения ситуации в Юрьевец явился непосредственно губернатор К.И. Баумгартен. Он оказался крайне раздражен тем фактом, что больница была переполнена и новых пациентов принимать не могла. Местной Думе 20 августа 1827 г. он пенял, что устраивая больницу в Юрьевце «на первый раз для пяти человек», надеялся, что местные власти в дальнейшем «озаботятся умножить количество больничных вещей и принимать в больницу солдат по мере заболевающих». Но поскольку Дума этого делать и не думала, Баумгартен строго предписывал расширить больницу. На следующий день, осмотрев капусту и кости, отправленные штаб-лекарем во врачебную управу, он приказал отпускать пищу больным в достаточном количестве и «годной к употреблению». В противном случае губернатор угрожал смотрителю поступить с ним «по всей законной строгости».

Конфликт между штаб-лекарем и больничным смотрителем этим инцидентом оказался отнюдь не исчерпан. Судя по всему, первый был уверен в воровстве Елкиным денег на продукты и всячески пытался уличить его в этом. В июне 1827 г. больные получили от смотрителя постные порции «по неимению в настоящий момент в продаже свежей говядины». Сами они, по словам Елкина, остались ими вполне довольны, но когда об этом узнал штаб-лекарь, то топал на больных ногами и ругал их «скверноматерными словами», угрожая отправить на службу с выдачей каждому по сто палок. По его мнению, они должны были обязательно «принести жалобу» на смотрителя. В противном случае он отказывался от их лечения. Зато визит Баумгартена заставил расширить больницу — в мае 1827 г. она была увеличена до 7 коек, на что Дума истратила 109 руб. 7 коп.

К 1832 г. в больнице работало уже несколько сотрудников. Смотритель больницы получал жалование 180 руб. в год, служитель — 58,8 руб., два «приставника» — по 70 руб., кастелянша — 30 руб. К этому времени больница начал принимать не только «военно-служителей», но и сторонних пациентов — в 1832 г. было получено 20,15 руб. «за пользование имущих людей» от градской полиции, а в 1833 г. — 36 руб. «за пользование помещичьих людей». Содержание военных в больнице оплачивалось через приказ общественного призрения, арестантов — через уездное казначейство. Всего в 1835-1839 гг. за содержание больных больница получала от 1147 до 1500 руб. (в среднем — 1325 руб. в год). За тот же период на ее содержание тратилось от 1266 до 1723 руб. (в среднем — 1500 руб. в год). Так что больница забирала из городского бюджета всего около 175 руб. в год. Наибольшую часть этой суммы, естественно, представляли собой расходы на пищу для больных (в 1833 г. они достигли 792,44 руб. — 53% бюджета). В год в больнице призревалось от 27 до 65 нижних воинских чинов (в среднем в 1838-1844 гг. — 45 чел.) и от 4 до 7 арестантов (за те же годы — в среднем 5 чел.). Немалое число пациентов «гошпиталя» умирало: за 1838-1844 гг. в больнице скончался 41 чел. (в среднем — почти 6 чел. в год).

Продолжение следует....

Егор Бутрин, ОПИД, главный археограф