Города и веси… Юрьевец. Часть 2

В XVIII в. длительное время главным органом местного самоуправления в городе являлся городовой магистрат. Главный магистрат, как высший орган городского управления в Российской империи, был создан Петром I еще в феврале 1720 г., а 30 декабря 1724 г. была издана инструкция городским магистратам. Их компетенция включала финансовые, судебные и организационные вопросы. На практике основная деятельность этих органов, кроме разбора судебных тяжб между людьми торговых и городских сословий, заключалась в организации отправления государственных повинностей – налоговых сборов, рекрутчины, питейной и соляной регалий. Крестьянская война 1773-1775 гг. показала Екатерине II необходимость серьезных реформ в области административного управления. Уже в ноябре 1775 г. издается Учреждение для управления губерний Российской империи. Главными принципами провозглашенной в нем губернской реформы было увеличение числа губерний, отделение административной власти от судебной и точное определение компетенции органов управления. В ходе этой реформы были ликвидированы воеводские канцелярии, представлявшие собой реальную государственную власть на местах. Административно-полицейские функции передавались городничим. В сентябре 1778 г. образуется Костромское наместничество – и Юрьевец передается в его состав из Нижегородской губернии (в которую он входил с 1719 г.). С этого времени ведет отсчет история нового юрьевецкого магистрата. А в апреле 1785 г. издается жалованная грамота городам, которая вводила в дополнение к магистратам новый орган управления – городскую Думу. Шестигласная дума избиралась на три года на заседании общей городской Думы (избирательного собрания). По мысли законодателя, городская Дума должна была преимущественно заниматься благоустройством – наблюдением за порядком торговли, поддержанием чистоты в городе, благоустройством дорог и мостов, строительством общественных учреждений. Кроме того, Дума обязана была поставлять граждан к разным государственным и общественным службам (включая рекрутскую повинность). Для реализации всех перечисленных целей она имела право осуществлять общественные сборы.

Магистрат включал двух бургомистров и четырех ратманов. В журналах магистрата отмечалось время прибытия его членов на заседания (которые проходили ежедневно), излагались (под отдельными номерами) содержание входящих бумаг, рассмотренные на заседании вопросы и принятые решения. Под журналом подписывались все участники заседания. Первый обновленный юрьевецкий магистрат состоял из шести человек: бургомистров Михаила Жаренова и Алексея Козина, а также ратманов Федора Хлебникова, Петра Корепанова, Никифора Кокина и Михаила Норкина. Из них половине (бургомистру и двум ратманам) позволялось отлучаться по своим делам. В частности, 12 февраля 1779 г. увольнение на 11 дней «для их купеческой надобности» – поездки в Казань, Нижний и Чебоксары – получили юрьевецкие ратманы Хлебников и Кокин. По штату магистрату было необходимо иметь канцелярского служителя из «свободных приказных людей». Однако таковых в Юрьевце не оказалось – 31 января 1779 г. члены магистрата отмечали, что прежний копиист магистрата, юрьевецкий купец А.М. Павлов, был определен на эту должность «без отпуску гражданского» Главным магистратом еще в 1762 г., а затем переведен секретарем в Орловский магистрат «с чином губернского регистратора».

Избрание нового состава магистрата производилось на исходе трехлетнего срока – в декабре его последнего года. Выборы административной верхушки Юрьевца на девятое трехлетие (1803-1805 гг.) проводились 10 декабря 1802 г. На пост градского головы баллотировались шестеро купцов – С.М. Бакланов, П.Г. Автамонов, С.И. Шапошников, П.В. Масленников, В.С. Боровитинов и М.И. Провоторхов. Это были умудренные опытом управленцы – самым молодым оказался 39-летний Провоторхов, а старейшим – 65-летний Масленников. Выборы производились следующим образом – каждый член избирательного собрания бросал в соответствующие отделения специального ящика два шара – белый «избирательный» и черный «неизбирательный». Всего в избирательном собрании приняли участие 50 чел. Победителем стал 44-летний Петр Григорьевич Автамонов, набравший равное количество избирательных и неизбирательных голосов. У остальных число черных шаров сильно превалировало – в общей сложности остальные пять кандидатов получили 78 избирательных и 172 неизбирательных голоса. В бургомистры баллотировалось всего 4 чел. (двое избирались, а двое оставались кандидатами на случай выбытия первых). На сей раз избиратели оказались благосклоннее – бургомистрами стали купцы В.С. Боровитинов и В.Ф. Колобов с общим результатом 66 избирательных и 34 неизбирательных голоса. Их конкуренты П.В. Масленников и С.Г. Луговской получили всего 21 белый и 79 черных шаров. Выборы в ратманы отдельно производились для купцов и мещан (единственным «мещанским» кандидатом в бургомистры был набравший наименьшее число голосов С.Г. Луговской). Из купцов в ратманы был избран М.И. Бахорев с результатом 34-16. Второй кандидат А.Е. Гиганов сильно уступил ему (12-38). А еще по четверым (И.Ф. Корепанов, С.Ф. Усищев, С.И. Мороков и Г.А. Драгункин) голосование просто не проводилось – судя по всему, они сняли свои кандидатуры. Из числа мещан избиралось трое ратманов. Из десяти кандидатов, возрастом от 26 до 67 лет, достойными были сочтены Я.И. Калашников (результат 33-17), А.Г. Беляев (результат 32-18) и Г.Я. Корепанов (результат 24-26). Остальные получили еще больше черных шаров, чем последний (худший результат показал Г.К. Луговской, за которого проголосовали лишь 8 чел.).

Одновременно с выборами в магистрат избирались и другие представители общественного управления. В градские старосты баллотировалось шестеро (самому молодому из кандидатов, И.Д. Плетеневу, было всего 23 года). В результате старостой стал 42-летний Алексей Петрович Тюримов (с результатом 34-16), причем по трем кандидатурам голосование и вовсе не проводилось. Словесных судей избиралось двое – по одному от купцов и мещан. Этот орган был введен Екатериной II в мае 1754 г. преимущественно для разбора торговых дел (после упразднения внутренних таможен). Из купечества единственным кандидатом, избранным с результатом 31-19, стал А.Е. Гиганов, а из мещан в судьи был избран Ф.И. Перевощиков (38-12). Его конкурент М.Ф. Сметанников, получил 27 избирательных голосов, а еще двое претендентов от баллотировки отказались. Баллотировочных листов по выбору гласных в городскую Думу не сохранилось. Известно, что от купцов в Думу выдвигались 6 кандидатов (на одно место), а от мещан – 11 (на два). Приговором 9 декабря 1802 г. от купцов в гласные был избран С.Ф. Усищев, а от мещан – М.А. Кожемякин и В.Я. Корепанов. Кроме того, в Думу избирались два человека «для разбирательства споров и ссор» в ходе винной и соляной продажи, по двое присяжных и сторожей, четыре рассыльщика и четыре «целовальника» к градскому старосте. В дальнейшем численность «избирательного собрания» еще уменьшилась, тогда как количество должностей отнюдь не сокращалось. В декабре 1815 г. из четырех кандидатов в градские старосты был избран 27-летний Федор Григорьевич Нашивочников с результатом 31-10 (то есть в голосовании принял участие всего 41 чел.). Словесными судьями стали 35-летний С.А. Ситников (получил 21 избирательный голос) и 62-летний И.М. Кашков (сразу 35 белых шаров). Также в Думу были избраны трое гласных – два сборщика и расходчик, два сторожа, по четыре целовальника и «ходока», а еще по одному человеку для наблюдения за весами на площади и в качестве квартирмейстера. После выборов все представители общественного самоуправления приводились к присяге в главном храме города – 8 января 1803 г. в Спасо-Входском соборе принял присягу городской голова П.Г. Автономов, а 23 января – гласные городской Думы.

Таким образом, избранными на разные должности оказывались более половины лиц, принимавших участие в голосовании. «Общественные службы» были с одной стороны, почетной обязанностью (лицо, прослужившее некоторое время на высших должностях, уже не могло понижать ранг и при неудачной баллотировке из дальнейших выборов исключалось). С другой стороны, почти ежегодное исполнение различных общественных должностей тяжелым бременем ложилось на хозяйство даже состоятельных горожан. Отсюда – многочисленные отказы от баллотировки потенциальных кандидатов. С этим же связаны замены кандидатов, вроде бы уже утвержденных общественным приговором. В январе 1803 г. сменились двое из трех членов городской Думы – место С.Ф. Усищева занял его брат Яков, а место В.Я. Корепанова – Г.К. Луговской. Однако этим проблемы с выборами в декабре 1802 г. исчерпаны не были. Двое ратманов магистрата – Яков Иванович Калашников и Андрей Григорьевич Беляев – заявили в Костромское губернское правление, что «общество не должно обременять баллотированием» купцов и мещан «хорошего звания» более четырех лет. Калашников отметил, что еще в 1797 г. был избран в градские старосты, а Беляев в 1800 г. – в квартальные надзиратели. Эти должности они якобы «до настоящего времени и отправляли, другие ж семейные люди остаются и до сих пор в должность не избранными». Челобитчики просили от должности «яко одинаких» уволить. В противном случае они могли «по торговому их промыслу и по малоимеемому капиталу и одиначеству прийти в упадок» и разориться. Магистрат получил требования взять от них объявление «кто таковы из купцов лучших и семейных», подходящих на ратманские должности, оказались «баллотировкою обойдены».

Калашников и Беляев назвали шестерых кандидатов – по трое из купцов и мещан. Кроме того, костромские чиновники запросили разъяснение, почему баллотировались всего 23 чел., тогда как в выборах принимало участие 50 чел. Дума в августе 1803 г. отвечала, что Калашников был избран на новую должность по очереди, через пять лет после окончания прежней службы. В семействе Беляева состояло 4 души (имеется в виду – мужского пола) – так что он вовсе не был одинок и удостоен заступить в ратманскую должность «как по своему семейству, так и по достатку своей торговли, против прочих неотяготительно». Трое из перечисленных Калашниковым и Беляевым купцов не баллотировалось в ратманы, поскольку градское общество усматривало «в их состоянии немалую пользу, как в платеже по купечеству государственных доходов, так и по гражданству отправляемых ими всяких платежей и повинностей». Трое мещан, названных ими же, в ратманы баллотировалось, но избрано не было. Что касается 27 чел., которые в магистрат не баллотировались – Дума вполне справедливо отмечала, что из них требовалось избрать остальных представителей общественного управления – от градского старосты до присяжных, а также оставить некоторую часть «для всяких городских на нужные случаи надобностей». Таким образом, ходатайство обиженных ратманов успеха не возымело – они были оставлены на ненавистных должностях. Следует заметить, что столь серьезная неприязнь к исполнению общественных служб была вызвана не только отрывом от собственных дел (на который указывали жалобщики), но и высокой ответственностью при денежных расчетах. В случае недостачи горожане имели право взыскать деньги на виновном, что могло полностью разорить его хозяйство. В январе 1796 г. градское общество приговорило взыскать деньги со сборщика доходов 1794 и 1795 гг. Николая Беляева. Сумма составляла внушительные 140 руб. – за «запущенную на разных людях недоимку», а также деньги, употребленные Беляевым «на собственные надобности». Отдатчик рекрут 1794 г. Федор Бабушкин поплатился более скромной суммой, также оказавшейся в недостаче – 20 руб. Наиболее состоятельные юрьевчане имели возможность официально откупиться от выборов – 1 июля 1796 г. мещанин Н.М. Бачаев внес в городскую казну 50 руб., благодаря чему был приговором Думы освобожден от всех градских служб на 5 лет.

К маю 1855 г. состав органов городского самоуправления не слишком изменился. В городской Думе Юрьевца, как и прежде, трудились голова и трое гласных, а в магистрате – два бургомистра и четыре ратмана. Также в Думу и магистрат избиралось по одному сторожу и двое «рассыльных». Лица на этих местах исполняли общественные службы и вознаграждения не получали. Иное дело – канцелярские служители. В Думе получали казенное содержание: секретарь – 180 руб. в год и двое писцов – 84 и 72 руб. (один из них исполнял также обязанности архивариуса). При магистрате на государственном содержании состоял секретарь (200 руб. в год), столоначальник (108 руб. в год), регистратор и двое писцов (каждый из них получал по 72 руб. в год). Еще двое судей избиралось в словесный суд, тогда как сиротский суд состоял из чиновников Думы и магистрата (в него входили голова, ратман, секретарь и писец). Депутатское собрание (занимавшееся составлением обывательской книги) включало, кроме головы, двух депутатов и частного старосту. Остальной состав общественного управления еще увеличился. Для оценки торговых и промышленных заведений по закону от ноября 1824 г. избиралось два торговых депутата (эти должности исполняли градской староста и один из гласных). Еще один гласный исполнял должность смотрителя городских имуществ. В июне 1832 г. к торговым депутатам было определено избирать еще двух «ценовщиков» и 24 «добросовестных». В октябре 1831 г. были введены также должности депутатов для поверки государственных доходов и расходов (их избиралось двое). В июне 1831 г. после введения нового Рекуртского устава появляются должности рекрутного старосты, рекрутского «отдаточного» и 4 «добросовестных». Для сбора податей избирался податной староста с четырьмя помощниками (эта должность была введена в июле 1838 г.), еще один депутат – для раскладки земских повинностей (с июля 1851 г.). Также юрьевчане избирали церковного старосту (несмотря на наличие в городе 11 приходов, староста избирался лишь к одной церкви – кладбищенской), а в помощь полиции – трех пожарных старост, двух депутатов квартирной комиссии и 10 десятских. Полицейских чиновников было немного. Возглавлял полицию городничий с жалованием 280,9 руб. в год, а в канцелярии трудились письмоводитель (141,45 руб. в год) и писец (84,9 руб. в год). В целом ежегодно общественные службы исполняли более 70 жителей Юрьевца. В избирательное собрание при этом официально входили 326 чел. (31 купец и 295 мещан). Но в выборах принимали участие явно далеко не все, так что сложности с исполнением общественных служб сравнительно с началом века ничуть не уменьшились.

Полицейские обязанности в городе с 1775 г. исполнял городничий, заменивший прежнего воеводу. Первым юрьевецким городничим стал коллежский асессор Алексей Максимович Ушаков, после него должность длительное время занимал надворный советник Николай Николаевич Грузинцев. Ему подчинялась городская инвалидная команда. К маю 1825 г. в этой команде состоял штаб-офицер, два обер-офицера, 11 унтер-офицеров, 2 денщика, барабанщик и 144 рядовых (в том числе один – из дворян). В дальнейшем численность солдат несколько снизилась. Согласно донесению от начальника команды, в январе 1840 г., в команду входило 2 обер-офицера, 2 денщика, 101 нижний воинский чин и 6 отставных прикомандированных, а также 7 солдатских детей. В семьях воинских чинов имелось также 49 женщин. Инвалидам принадлежали 15 домов (из них 6 – на отведенных от города землях). В октябре 1862 г. юрьевецкий начальник внутренней стражи сообщал, что при его команде имеется 123 чел. служащих, 13 «неслужащих казенного содержания» и 20 «прикомандированных 2-го разряда». Команды из 100-150 чел. вполне хватало для небольшого Юрьевца. В дополнение к назначавшимся на караулы солдатам, жители города были обязаны предоставлять в распоряжение городничего низших полицейских служителей, ежегодно выбиравшихся из «градского общества» – сотских и десятских. Формально они должны были следить за порядком преимущественно в собственном «десятке», но фактически исполняли разные поручения городничего. Причем он мог потребовать от городских властей и поставки «внеочередных» служителей – 16 января 1800 г. Н.Н. Грузинцев сообщал в Думу, что «по случаю недостатка в его команде военнослужителей», необходимо прислать еще 10 чел. для надлежащей охраны юрьевецких колодников.

При этом для исполнения этих должностей обязательно требовались «совершеннолетние, не престарелые и здоровые» горожане «хорошего поведения». Вследствие большого количества иных «общественных служб» выполнить все эти требования было весьма проблематично. Поэтому в начале января после «разбора» городничим представленных ему Думой десятских, часть их отсылалась на замену. Например, 13 января 1799 г. городничий отослал в Думу избранного в квартальные Г.А. Драгункина «многократно замечаемого мною в безобразном пьянстве», десятского Петра Матчина «за пьянством и припадочною болезнью» и еще трех «совершенно малолетних» десятских. В марте 1804 г. городничий отстранил от службы десятского И.И. Кашкова, находившегося под казенным взысканием, а еще двоих – «за слепотой» и «за престарелостью». Должность должны были исполнять лица от 16 до 55 лет, но Дума регулярно направляла на эту службу «малолетков» либо стариков. Так, 9 марта 1807 г. городничий просил Думу заменить был десятского И.Ф. Пирожникова, имевшего от роду «с лишком 70 лет». В том же году должность трубочиста исправлял 14-летний Н.И. Юродов. Если оказавшийся на службе юрьевчанин умирал, ему также немедленно требовалась замена – 19 марта 1798 г. Н.Н. Грузинцев просил прислать десятского вместо недавно скончавшегося Алексея Елкина. Должности полицейских служителей были еще более обременительны, чем другие общественные обязанности. Поэтому представители посадской верхушки также стремились откупиться от них, либо нанять «переменщика». В январе 1795 г. в квартальные были избраны Н.Я. Корепанов, А.А. Сорокин, В.Д. Корепанов и А.И. Арешков. Последний – один из самых богатых юрьевецких купцов – при выборе находился в отлучке, а едва вернувшись, внес в казну общества сумму в 60 руб. «на необходимые надобности». Вместо него на место квартального пришлось избрать А.Т. Жихарева, но поскольку он также отказался в отлучке, и его пришлось заменить другим лицом.

Кроме того, недовольные назначением горожане могли вместо себя нанять за определенную сумму другое лицо. Так поступил крестьянин А.Г. Швецов, который в 1794 г. был записан в юрьевецкое купечество с обязательством до следующей ревизии платить все налоги, как по крестьянству, так и по мещанству, но ни в какие городские службы не избираться. Юрьевецкая Дума впрочем, условие скоро нарушила – уже в 1799 г. Швецов был назначен десятским, но тогда ему удалось нанять вместо себя «переменщика». Когда же в 1804 г. он вновь оказался избран в сторожа, Швецов в феврале обратился с просьбой освободить его от этого бремени, поскольку при исправлении этой должности может лишиться своего купеческого промысла. Подобные просьбы обычно имели действие, поскольку уплата податей была едва ли не самой важной функцией органов городского самоуправления. В июне того же 1804 г. из трубочистов был уволен в «волжную работу» Максим Винокуров – он имел вексельный долг в 90 руб., но поскольку никакого имения для не продажи имел, мог заработать эти деньги только на работе по найму. Когда общество не шло навстречу подобным горемыкам, они имели возможность обратиться в высшие инстанции. Сын юрьевецкого мещанина А.М. Лапшина Егор был избран в десятские на 1807 г. В своем прошении в Костромскую губернскую палату Лапшин отмечал – «всему градскому обществу небезызвестно о недостаточном моем и самом беднейшем состоянии». Кроме того в ходе недавнего пожара он лишился последнего имения – сгорел его «убогий деревянный дом». Поправить бедственное положение можно было лишь отправкой сына на работу, в силу чего он неоднократно просил Думу освободить его от обязанностей десятского и снабдить паспортом, предлагая заменить сына на этой должности. Но ни исправлявший должность городничего уездный судья И.А. Селиванов, ни городской староста этого разрешения не дали. А вот костромские чиновники Лапшину посочувствовали и 22 марта 1807 г. санкционировали освобождение его сына от должности десятского.

Численность десятских длительное время регулировалась лишь требованиям городничего. В 1785 г. горожане предоставили ему двух сотских и 20 десятских, с 1788 г. количество сотских увеличилось до 4 чел. Численность десятских в последнее десятилетие XVIII в. колебалась от 24 чел. (1796 г.) до 30 чел. (1791, 1793 гг.). С 1791 г. сотские были заменены квартальными, каждый из которых отвечал за свой квартал города (их также было четверо). Квартальные исполняли должность в течение трех лет и выбирались из лучших представителей городского общества. Первыми квартальными оказались Иван Борков, Андрей Медников, Алексей Тюримов и Петр Заболотнов, в январе 1794 г. на их место были избраны Петр Свешников, Михаил Правоторхов, Федор Усищев и Федор Перевощиков. Судя по всему, обязанности квартальных оказались слишком обременительны для богатых горожан, поэтому со следующего года квартальные выбирались ежегодно. А с декабря 1797 г. по приказу губернатора вместо них избирались из мещан сотские и пятидесятские, «которые могут быть употреблены для службы в полиции». По губернаторскому ордеру в январе 1798 г. городничему были присланы 4 сотских, 2 пятидесятских и 20 десятских. Однако уже полгода спустя (23 июля 1798 г.) из Костромского губернского правления поступил указ об открытии в Юрьевце Управы благочиния. Формально создание этих управ было санкционировано екатерининским Уставом благочиния в апреле 1782 г., но далеко не везде положения этого закона были исполнены. Юрьевецкая управа благочиния открыла действия 4 августа 1798 г. Сразу возник вопрос об избрании «по букве закона» четырех «квартальных поручиков». Вместо них, естественно, в Думу были направлены четверо сотских, выбранных в январе 1798 г. В январе 1799 г. городничий требовал от Думы прислать ему квартальных и 24 чел. десятских. Однако посетивший Юрьевец в декабре 1799 г. костромской гражданский губернатор Н.И. Кочетов сократил число десятских до 20 чел., а на место квартальных рекомендовал избирать сотских.

Кроме десятских, юрьевецкие горожане были обязаны присылать также караульщиков к полицейским будкам. Этих будок было четыре – Верхняя, Соборная, Кузнецкая и Нижняя, и к каждой по указу Костромского наместнического правления от 31 октября 1789 г. требовалось представить три караульщика, «а смотря по месту и надобности хотя и по два» – «людей здоровых, исправных и надежных». Кроме того, в январе 1795 г. городничий обязал жителей города согласно Уставу благочиния, определить частного маклера, а также трубочистного мастера в каждом из четырех кварталов. Таким образом, численность низших полицейских служителей достигала 38 чел. Подобная ситуация никак не могла устраивать горожан. В связи с этим весьма кстати пришелся указ о содержании полицейской части, присланное в Юрьевец из Костромского губернского правления в сентябре 1799 г. Этот документ содержал требования о разработке местного положения по содержанию полиции «из расторопных чиновников» согласно сенатскому указу от 14 мая 1799 г. Мирским приговором, принятым в городской Думе 17 октября 1799 г., юрьевчане предлагали разделить город на два квартала, назначив в каждый «квартального поручика», избрать к ним 4 помощников и 8 десятских. Все эти лица должны были избираться ежегодно «с переменою без жалования». А вот караульщики к будкам (8 чел.) должны были получать от общества по 20 руб. в год. В пятой полицейской будке должны были караулить «попеременно десятские». Квартальный, не имеющий возможности исполнять свои обязанности, мог нанять вместо себя «переменщика» за 40 руб. в год.

Дискуссии о количестве и оплате труда полицейских служителей от города на этом, естественно, не закончились. Окончательный вариант положения о полиции в Юрьевце был отправлен в Кострому 11 ноября 1799 г. Его преамбула включала горькие жалобы на бедность города, в котором не имеется «не только знатных торгов и ярмарок, но ниже других торгов, кроме одного в неделе четвертка, и то в небольшим съезде крестьян». Формально торговым днем был еще и понедельник, но «оный за не съездом окружных обывателей уничтожился». Летом же, «когда обыкновенно другие волжские города получают от приходящих по реке Волге судов пользу», юрьевчане по причине отсутствия пристани, «никакой пользы в торговле» не получали. Исходя из этого, горожане «частному приставу быть на городском жалованье не полагают, да и содержать его сил не имеют». Десятских предлагалось избрать 16 чел. и еще двоих трубочистов. В первом варианте предлагалось избрать 12 чел. уплачивать каждому по 15 руб. в год, но в итоге граждане решили вернуться к прежней «выборной» системе. Долго шла дискуссия и о жалование будочным сторожам – в итоге оно было увеличено с 15 до 25 руб. в год. Общественное освещение города не предполагалось, кроме как «каждому жителю самому от себя». На покупку общественных пожарных инструментов была определена сумма в 300 руб., на канцелярские расходы по полиции и «приказных служителей» – в 100 руб. Всего на устройство «полицейской части» в Юрьевце предполагалось собрать с купцов 85,5 руб. (по 1 руб. 74 коп. с 49 душ), мещан 513,6 руб. (по 80 коп. с 650 душ), а с 80 дворов разночинцев – 100 руб. «по рассмотрению их состояния». Общая сумма, таким образом, должна была составить 699 руб. Ее предполагалось собирать ежегодно «через выбранного из градских жителей достойного человека».

Губернское правление в Костроме несколько отредактировало документ. Вместо двух квартальных поручиков юрьевчане должны были ежегодно избирать одного квартального надзирателя с жалованием 120 руб. в год. В остальном положение было утверждено 17 марта 1800 г. Появление фигуры «квартального надзирателя» было следствием появления еще пять месяцев назад в Юрьевце частного пристава. Определенный на эту должность Костромским губернским правлением коллежский регистратор Василий Алексеевич Рожновский прибыл в Юрьевец 10 ноября 1799 г. Для Рожновского требовалось отвести удобную квартиру близ управы благочиния, снабдить его дровами, свечами, сургучом и бумагой, а также «потребным числом десятских». Квартира для пристава была отведена в доме мещанина Петра Тюримова, а для открытия полицейской части был назначен дом М.А. Назарова. Жалование ему должно было выплачивать городское общество, но никаких указов об этом оно не получало. Лишь указом губернского правления от 17 марта 1800 г. статус Рожновского был изменен – отныне он числился единственным в городе «квартальным надзирателем», и общество обязывалось уплачивать ему 120 руб. в год. Кстати, несмотря на жалобы жителей, Юрьевец оказался одним из самых населенных городов Костромской губернии – в нем имелось по сведениям губернского правления 485 домов. Больше было лишь в древнем Галиче – 723. Остальные уступали – в Кинешме имелось 400 домов, в Нерехте – 320, в Макарьеве – 289, в Чухломе – 193, в Ветлуге, в Варнавине – 57, а в Кологриве – всего 47. В результате в Галич было определено трое надзирателей, в Кинешму – двое, а в Нерехту, Юрьевец и Макарьев – по одному.

Указ от 17 марта 1800 г. впрочем, не помог Рожновскому с выплатой жалования – 30 мая 1800 г. он жаловался городничему, что несмотря на неоднократные просьбы, ни копейки не получил. Дело было в том, что еще оказались не собраны деньги на организацию полицейской части в Юрьевце. Лишь 3 апреля 1800 г. сборщиком «мирской суммы» на эти цели был избран мещанин И.Л. Талатин, получивший соответствующую «шнуровую книгу». Сложнее оказалось с разночинцами, от которых также требовалось 100 руб. Депутаты для сбора этих денег были избраны лишь в ноябре 1800 г. – ими стали провинциальный секретарь А.М. Михайлов и священник Рождественской церкви Николай Васильев. Для раскладки на них суммы в 100 руб. было решено собрать сведения, «кто они таковы и какими градскими выгодами пользуются», после чего «сделать именной регистр», по которому «рассмотря каждого жителя, помянутое число денег распределить по настоящей возможности». Всего было учтено 83 «разночинских» дома, причем жители половины из них «пользовались градскими выгодами». Крестьяне и отставные солдаты преимущественно занимались «работой при судовом строении», некоторые из них имели собственные промыслы – портной, кузнечный, сырейный, извозный, рыболовный. Церковники содержали огороды и хмельники. Целый ряд разночинцев, имевших хорошие дома (чиновники, отставные солдаты, священнослужители) сдавали дом под постой. И совсем немногие имели небольшие торги.

Для определения платежеспособности этой категории жителей также были осмотрены все их дома и определено количество в них теплых и холодных «покоев». Из разночинских своим размером выделялись дома чиновников регистраторши Авдотьи Ключаревой, секретарши Екатерины Поповой, титулярного советника Афанасия Кошелева и поручика Антона Михайлова. Всего в этих четырех домах насчитывалось 24 теплых и 3 холодных комнаты. После учета недвижимости и торгово-ремесленных занятий, наконец, была произведена раскладка «полицейского налога». Низшая его ставка начиналась от 50 коп., а высшая достигала 6 руб. (именно столько уплатил депутат А.М. Михайлов). Большая часть разночинцев уплатила сумму от 50 коп. до 1,5 руб., вполне уложившись в размер сборов с купеческой и мещанской души. В ходе раскладки налога было определено также точное число домов каждой категории жителей Юрьевца. Итак, в городе оказалось 5 дворянских домов, 24 купеческих, 334 мещанских, 12 чиновничьих, 41 солдатский, 40 священнических и 28 крестьянских, а также 8 келий и 365 бань. Обычно в доме имелось двое «покоев» – теплый и холодный, но имелись и более крупные дома. Всего на 492 дома приходилось 880 теплых и 1088 холодных покоев. Наибольшим богатством отличались купеческие дома – на них в среднем приходилось почти 5,5 комнат (всего – 60 теплых и 71 холодная). А хуже всего были солдатские дома – менее 3 комнат в доме (всего 45 теплых и 73 холодных). Первые деньги для создания полицейской части были собраны уже к лету 1800 г., после чего были, наконец, наняты первые будочные сторожа (до этого должность исполняли выборные от мещанского общества). Шесть караульщиков 1 июля 1800 г. дали в Думе подписку с обязательством в течение полугода «при состоящих в здешнем городе бутках караулить денно-ночно с неослабным смотрением» и повиноваться поставленным над ними начальникам (городничему и квартальному надзирателю) «не оказывая никаких противоречий». За это они получали плату по 2 руб. в мес.

Кроме полицейской реформы, в конце XVIII в. юрьевецкому самоуправлению пришлось озаботиться и почтовой. В мае 1798 г. Костромское губернское правление по указу из императорского Почтамта требовало от Думы «для содержания в здешнем городе устроенному почтовому стану лошадей и для житья почтарям и станционным смотрителям отвесть удобные и достаточные квартиры, также снабдить потребным для продовольствия тех лошадей выгонами и пастбищами». В августе Дума отвечала, что для содержания лошадей и жилья почтарей «отведены квартиры удобные и всякими пристойными службами достаточные». Всего на станции имелось 8 ямских лошадей и одна пара почтовых, для содержания которой с города и округи собирались деньги по раскладке. Содержал станцию откупщик. Торги ежегодно производились в марте уездным предводителем дворянства. На них обязательно требовалось присутствие думского гласного, который при отсутствии иных подрядчиков должен был принять содержание почтовых лошадей на себя. В 1797 г. станцию в Юрьевце с двумя лошадьми содержал крестьянин Елнатской волости Федор Семенов. Он принимал подряд за определенную сумму, которая после этого раскладывалась на население города и округи по «ревизским душам». В 1797 г. на содержание почтовых лошадей мещане и купцы г. Юрьевца платили по 15 коп. с души. В марте 1798 г. подряд на содержание пары лошадей «для исправления почтовой гоньбы» за 245 руб. в год вынужден был принять гласный юрьевецкой Думы купец Михаил Иванович Правторохов. На сей раз горожане должны были уплатить по 16,25 коп. с каждой ревизской души – такое требование в октябре 1798 г. им направил городничий. С марта 1800 г. пару почтовых лошадей в Юрьевце содержал почтарь Николай Харюшин «с одной упряжкою, зимними и летними повозками».

Юрьевецкий почтовый участок, содержавший пару лошадей, включал (вместе с окрестными крестьянами) 1622 души. В случае увеличения числа почтовых лошадей на других участках сумма распределялась в целом на уезд. В ноябре 1798 г. исправляющий должность юрьевецкого дворянского предводителя уездный судья М.И. Бизеев на общем совещании с земским судом и бургомистром П.Г. Автамоновым решил прибавить в Юрьевецкую округу еще три пары почтовых лошадей, для чего необходимо было собрать по 2 коп. с души. Прибавка трех пар лошадей была санкционирована указом губернского правления в ноябре 1799 г. – по одной паре на станции в г. Лух, с. Никольское и д. Лукинская. Подрядчиком выступил коллежский асессор Я.И. Козлов. В марте 22 марта 1800 г. дворянский предводитель сообщал, что губернским правлением велено прибавить на Юрьевецкую округу пять пар почтовых лошадей и просил Думу отрядить одного из членов «к общему присутствию по сему предмету». На торги также требовалось направить «к содержанию почтовых лошадей желающих из здешних купцов и мещан». В частности, на торги 3 февраля 1803 г. Дума отправила мещанина Г.Г. Недопекина «который по соответствию своего звания в вверенном ему участке почтовых лошадей с принадлежностями пять пар содержать исправно может».

Благодаря почти ежегодному увеличению почтовых станций в округе, численность почтовых лошадей в начале XIX в. значительно расширилась – Костромская казенная палата в июне 1810 г. устраивала торги «для взятия в содержание состоящих по Юрьевецкой округе почтовых станций с выставлением на оные 30 пар лошадей». Но большинство этих станций содержались в съемных частных домах. В октябре 1798 г. последовал указ Костромского губернского правления об устройстве почтовых станций по городам и селениям. К тому времени во всей губернии имелось лишь четыре специальных почтовых двора, остальные помещались на частных квартирах. В связи с этим 27 августа 1800 г. магистрат запрашивал юрьевецкую Думу о необходимой сумме на приобретение нового дома для почтовой конторы. В нем требовалось расположить экспедицию с двумя почтальонами. В доме также необходимо было иметь помещение для проезжающих, погреба, кладовые и «прочие потребные для служителей выгоды» – в частности, сарай, конюшня «с довольными стойлами» и изба для ямщиков. В ответ Дума заявляла, что без заключения архитектора сведений о сумме, необходимой на постройку подобного дома дать не может. Готовых строений с подобным оснащением в городе не было. Дума предлагала продолжить эксплуатировать дом, занимавшийся экспедицией к этому времени. После «пристройки наружных ветхостей и исправления печей» в этом доме она планировала сдавать его почтовой экспедиции за 350 руб. в год. Специальный дом для почтовой станции в результате был приобретен экспедицией лишь шесть лет спустя – в июле 1806 г. у титулярного советника А.А. Минина был приобретен деревянный дом. В связи с этим экспедиция просила Думу очистить улицу перед этим домом «для свобоного и беспрепятственного» проезда к нему в экипажах.

Закончим на этом рассказ об административных реформах рубежа XVIII-XIX вв. в истории Юрьевца. Следующая часть нашей истории о нем будет посвящена городской инфраструктуре первой половины XIX в. В этот период постепенно появляются те учреждения, которые отличают городские поселения в Российской империи – больница, училище, гостиница, трактир, а также общественные лавки.